– Мы с ним в одном классе учились, за одной партой сидели. С четвертого класса. Держались за ручку, была у нас детская любовь, не могли друг без друга. После 7 класса, как война началась, пошли на Володарский завод. Он во втором цехе работал подвозчиком. А я работала в первом цехе на гильзах.
Потом по вечерам он стал учиться в электромеханическим техникуме. В 46-м закончил, и мы поженились. У него отец погиб в годы репрессий, мать была техничкой. Что она могла ему дать? Жили в уголочке. Три табуретки, один стул. Моя мама пришла: – Боже, куда ты вышла, дорогая ты моя?! Я говорю: любовь, мама, любовь. Ничего не надо было! Как поженились, мама пошла в Столбы, купила ему пальто и обувь. У него ничего не было! Всего в жизни он добивался сам.
На любой должности с головой уходил в работу. Он и подчиненным всегда говорил: нужно работать, успеете еще, отдохнете и выспитесь. Зову его, бывало, в театр, а он мне: вот выйду на пенсию и будем ходить и в кино, и в театр. И гулять по Венцу, и по Гончарова, и по Ленина…
Не дожил, в 56 лет умер.
Для себя ничего не хотел. Даже когда к нам приходили делать ремонт, смету составят, а он приходит обедать: ну-ка, Юрий Кирилыч, покажи, ты тут не занизил? Смотри, ты меня знаешь! До копейки вносил в кассу обкома – я только недавно квитанции выбросила.
Тогда это вообще было в порядке вещей. Вот Васильев (председатель облисполкома), такой хороший, порядочный человек. Ничего у них шикарного нет. Скочилов – у них тоже обстановка скромная. Но только у Маргариты Алексеевны шуба была, а у меня пальто (смех).
Один раз вечером звонит с работы: «Галя, выходи, ты не гуляла, наверное». А время десять-одиннадцатый. Я говорю: какое гулянье? Вышла. Его машина подъезжает, он не выходит, а зовет меня сесть к нему. И вот он меня возил по всем улицам, по всем переулкам: там фонарь не горит, там еще что-то. В двенадцать ночи вернулись, он берет трубку. – Кому? – Надо Жукову позвонить. Набирает, спрашивает: ты спишь? Я вот сейчас объехал город (называет пункты, улицы). Чтоб завтра было сделано. И было сделано. Вот так мы гулять ходили.
Ему очень доверял Скочилов. Звал его Борис. Поручил ему, например, перестройку театра. И уж он туда ночь в полночь ходил. Вернется весь перепачканный известкой, мелом. Его там бригадиром звали.
В 79-м, зимой, во время аварии, в ботиночках, чуть не по колено в воде лазил. На другой день с температурой пошел на работу, воспаление легких получил.
… Умер он в Москве, отлежав полтора месяца в больнице. Я была с ним, а потом (15 минут второго ночи) он говорит: Галь, ты не уходи, сиди здесь. А я так устала. Думаю, пойду немножко отдохну. Прилегла и думаю: зачем я ушла? Все равно не сплю. И открывается дверь – врач и две медсестры: Галина Степановна, вы не спите? – Нет, а что, Борис зовет? Они промолчали. А потом: вы только спокойно… Я все поняла, говорю: вы не волнуйтесь, я не закричу.
Через 15 минут после моего ухода умер. Может быть, что-то сказал бы мне. А я не дождалась…
Записано 25.8.2003 г.
«Хорошо, очень хорошо мы начинали жить». Глава 7 (продолжение)
События, 18.6.1937